Обратим внимание на то, как мы входим в то или иное событие.
Простейшее, как, скажем, встреча с добрыми знакомыми в кафе. Процесс, предполагающий проживание целого ряда приятных моментов, иначе говоря — череда наслаждений. Среди которых и радость встречи, и ароматный напиток, и нежные пирожные, и увлекательная беседа и прогулка после дружной компанией по летнему вечернему городу… Понятно, что можно погрузиться в подробности, описать предполагаемый процесс во множестве деталей.
Но, вероятно, стоит обратить внимание на другое — вся череда наслаждений — впечатлений предполагаемой встречи дана человеку сразу — в образе, когда он лишь строит свои планы.
Целостный образ встречи содержит всё сразу, и это «всё сразу», всё, что после предстоит прожить — т.е. растянуть по линейке времени целого вечера, всё уже сразу ясно, сразу открыто для созерцания ума.
Для этого человеку достаточно собранного внимания на образе встречи и активное воображение даст возможность восприятия — познания всего события сразу — всей череды переживаний, а при более детальном, активном вглядывании оком воображения, проявятся и детали, смысловые элементы предстоящей встречи.
Так механизмы воображения дают опыт того, что принимают за возможность предсказания, за чудесное всезнание и т. д.
Но на самом деле, предсказание тут будет иметь особую природу — в деталях того, как событие может развернуться, особенно в деталях бытовых — как кто сядет за столом, во что будет одет и т.п. воображение разворачивающее событие может дать весьма приблизительную и даже ошибочную картинку.
То есть в процессе размазывания символа во времени детали могут быть различны. Особенно — малозначимые детали. Более того, чем более мир событий дробится на элементы, на фрагменты, на кванты, чем более уровень качества растекается в планах количеств, тем более приблизительно всезнание воображения.
Дело в том, что механизмы воображения, устремлённые к созерцанию целого, дают иное знание — смыслов происходящих событий, понимание качеств — то есть всего того, что существует выше плана событий.
Именно на этом уровне форма бытия ещё не развёрнута, она как конфетка в фантике, а потому доступна сразу целостно и в блеске обёртки и в горечи шоколада и в орешках, и в изюме в глазури…
И тогда возникает вопрос — зачем разворачивать форму, зачем расплёскивать смыслы во времени человеку, который уже способен к созерцанию события оком активного воображения?
Зерно на ладони твоей
Смотри
Ты как земля, силой твоей
Будится жизнь.
Как поднимется малый росток?
Чем возрастёт?
Не хватит и тысячи слов
Описать его.
И пока зерно на ладони
Оно больше целого поля.
Впрочем, этот образ осмыслен ранее и глубже :
…если пшеничное зерно, падши в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода…
Планы событий всегда вторичны по отношению к плану созерцаемых в символе идей. И потому реальность на самом деле всегда бледнее, всегда менее интенсивна.
Очевидно, что для сознания менее развитого, например для милого пса у ног хозяина, план событий необходим в бОльшей степени. Животное не удерживает целостность образа, а потому и познаёт смысл всякой косточки лишь в процессе разгрызания. На такие разгрызания форм, т. е. на расшифровку сообщений эроса и уходит жизнь. Которая в этой логике и имеет смысл лишь в непрерывной гонке за новыми наслаждениями, которые по сути дела есть поглощение энергии, что возникает в результате разложения формы.
И многие люди именно таким разгрызанием, в том числе и друг друга, и поглощены.
Иначе говоря, они не могут вообразить целостное и мгновенное обладание смыслами той или иной идеи, что дана лишь в символической форме.
И потому так важен им опыт проживания, скажем, власти, или физической силы, или обладания большими деньгами…
И чем меньше воображения, тем больше потребность в разворачивании всякого знания в события полные наслаждений.
И тут, собственно, мы и понимаем, отчего цивилизации количеств так важно подавить воображение.
Потребление — страсть разворачивать и пожирать всё новые и новые конфетки — потребление возрастает по мере ослабевающего воображения.
Почти классическим примером эффективной работы воображения является Жюль Верн, который, разумеется, никогда не был в большинстве стран, куда судьба забрасывала его героев. Надо сказать, что такой человек — бедствие для туристического бизнеса… Хотя, конечно, Жюль Верн — пример скорее публичный, экзотерический и в чём-то приводимый лишь для наглядности. И на самом деле процессы работы воображения более глубокие, чем работа писателя.
И всё же следование за книгой уже куда более концентрированное восприятие образа, чем прожитие во времени. Книжное время — куда более насыщенное пространство, чем т.н. физическая реальность.
Если же мы задумаемся о том, какой плотностью символического оперируют эзотерические дисциплины, такие, как алхимия, астрология и прочие, мы поймём, что глубина вложенных смыслов в образы этих преданий должна предполагать и совершенно иной способ передачи — опять же прямо связанный с техниками созерцания образов…
( вскоре продолжим)