Та форма знания, которую люди обычно связывают с действием богов имеет инициатическую природу. Ту, что часто именуют всезнанием. Такое знание в полной мере, вообще говоря, невозможна в мирах проявлений. И в этом случае мы вынуждены использовать довольно странную формулировку — частичное всезнание. Так или иначе, такая практика познания связана с прикосновением к световому логосу.
По сути дела, речь идёт о том самом внутреннем свете, который люди, оставшиеся во тьме серединного мира, должны были обрести, обнаружить в своём существе. Зевс, по мысли Прометея не дававший людям огня, на деле передал этот огонь людям в момент их оживления. Сверх этой меры Отец небесный ничего не мог передать людям в принципе — люди уже обладали природой богов.
Огонь, украденный Прометеем был внешний, видимый и понятный демонической природе самого демиурга.
Это видимая сознанию титанов реальность, то, что доступно их пониманию, восприятию, техникам.
Дети, порождённые Великой Материей, естественным образом для себя искали совершенств в границах видимого им материального мира. Титан, ведомый своими представлениями о Благе, полагает будто человеческие ценности и границы мира — такие же, как у него.
Не имея возможности получить внутренний опыт света, титан истолковывает его через доступные ему аналогии, симулякры. И в частности, он совершает, вероятно, не осознаваемую до конца подмену человеческой формы огня, т.е. огня духовного, огнём материальным, внешним,зримым, внешним образом огня, т.е. материальной формой гораздо более тонкой силы.
Передача такого огня людям — роковой дар детей Великой Матери, путь овладения силами земными, в сущности, тот путь познания, по которому идёт современное человечество.
Видимый взору огонь —
Тень от огня.
Слышимый шёпот богов
Лишь эхо их слов.
В кружении посолонь
Лишь мнится земля.
И не видно родных краёв
На картах чужих миров.
В них лишь тени отражены
Той страны, где мы жить должны.
Приняв за движитель развития прометеев огонь, люди постепенно стали склоняться к миру теней собственных возможностей. Вместо познания Дара Богов, люди занялись воссозданием, имитацией наличия такого дара. Вместо обладания тем или иным качеством, человеческая энергия всё больше направляется к созданию подобия качества. В целом — жалкого подобия.
Очевидно, что каждый человек найдёт понятные для себя образы такого замещения своих способностей — от нарочитых и предельно наглядных на сегодня подмен общения — коммуникацией, ведания — информированностью, общинности — электронными группами псевдорузей — списки подмен и профанаций займут множества страниц, свидетельствуя, собственно о том, что любая ценность,изначально данная, как указание на цельность Бытия, подвергается бесконечному дроблению по мере того, как материя присваивает себе любой образ ценности.
Отсюда — мнимое чувство того, что накопление может приблизить нас к собиранию себя, что уплотнение фрагментов, их перетасовка в замысловатых позициях и есть дорога к целостности. Мнимое чувство что поглощение услад подобно набору необходимых частей с-частья.
Но собирание мёртвых фрагментов не создаёт живого, подобно тому (как указывали структуралисты) гора бифштексов, сложенная в форме коровы никогда не родит телёнка. Ибо мёртвое — к мёртвому.
Сама логика потребления и владения порождает всё больше и больше материальных связанностей, и всё более приближает человеков к титаническому плану бытия — к миру обладания дробностями, множествами, к миру ненасытного поглощения. Это та самая ненасытность, что разрывает божественное тело Диониса — своеобразная жажда причастности божественным мирам. Эта жажда приводит титанов к тому, что они разрывают божество на части — и это их единственная форма познания блага, через дробление, распад, а по- сути дела — через смерть.
В том плане бытия, где ныне происходит этот трагический обмен методиками жизни, оказывается человек. И именно человек, воспринявший будто яд этот огонь внешний, распадается на омертвелые части, как тело Диониса, оставляя всё меньше надежд на продолжение существования этого эона.
Сами схемы якобы познания мира дробности поощряют ментальные акты разделения, анализа, разъятия живого ради, как полагается, того, чтобы добраться до неделимого основания — символического атома материальности.
Схема, как мы уже понимаем, в принципе никчёмная — ожесточённое разъятие уже незримых и невесомых частиц мира продолжается, никак не приближая никого хоть к каким -то основаниям бытия.
Наоборот — с каждым последующим актом разложения исчезает сам человеческий мир вокруг такого экспериментатора.
Разложение, исчезновение человеческого мира, на определённом этапе, кажется чередой мутаций ещё мира людей.
Люди, проживающие такой опыт, такую реальность, начинают обращать внимание на то, насколько изменения мира оказываются непредсказуемыми,бестолковыми, очевидно деградационными.
За одно воплощение человек начинает проживать опыты перехода из одной реальности в другую. Так, на границе распада Советского Союза, люди за несколько лет оказались в совершенно иной реальности. Человек, что уснул, скажем, 1988 году, а проснулся в 1992 году, вероятно, просто предположил бы, что страшный сон продолжается.
За малый срок пребывания Сатурна в своём козерожьем доме, изменилась природа реальности как таковая. Сменился план бытия. И тут нам важно постараться осознать, что, говоря о таком переходе в иную реальность, мы не играем словами, не создаём псевдообразы, а лишь пытаемся предельно ясно описать некоторые процессы.
Вероятно, именно двойное движение Сатурна и Урана в знаке времени, в принципе сделало возможным такую глобальную подвижку реальности. Из некоего пузыря одной реальности, с советскими ценностями, космонавтами-героями, с миром дуализма двух систем, мы выпали в границы другого пузыря, в котором жили совсем иные люди, по совсем иным совсем принципам.
И это было заметная утрата качества во имя очередного колбасно- потребительского количества.
В некотором смысле это были всё те же мы, только с иным взглядом на мир, с иной системой ценностей, с иной историей, с другими героями.
Всякий такой переход — всегда смешение. Кто- то соскальзывает в иной пузырь, кто-то пребывает в неизменности прежней реальности.
Упрощая механизм, можно сказать, что сам перескок в мир других сюжетов, возникает за счёт формирования предварительного запроса. Собственно, к началу девяностых перешли те, кто и в сердцах и в пульсации вен так ждал перемен, так ждал перемен.
К сожалению, сформированный запрос перемен был сформирован опять же благодаря миру количеств, потребления, дробно-до-поры ещё индивидуалистических ценностей.
Хотя, конечно, внешняя форма запроса была не столь откровенна- она мерцала надеждами свободы — темы столь сложной, что мы сейчас не будем её развивать.
Опыт же перемен, оказался предоставлен столь сатуриански радикально и уранически импульсивно, что сам автор формулы перемен оказался в череде погибших на этом пути.
Такие переходы похожи на пережитые войны, а порой и прямо сокрыты за катастрофами…
Впрочем, мы несколько уклонились в своих воспоминаниях от основного нашего размышления о том, как способ познания мира постепенно, а затем всё более активно сдвигал людей в реальности всё менее людям принадлежащие.
